Аудиотекст читает заслуженный артист России Олег Мартьянов.
Тема, о которой пойдет речь в трактате, представляет собой великую ценность. Однако, насколько я помню, мне еще не приходилось видеть, чтобы данная тема исследовалась с той же точностью, ясностью и силой, что и другие нравственные или богословские вопросы. И действительно, весьма редко нам предлагают ее изложенной последовательно, основательно и правильно – с ученой кафедры или в печати. Именно это обстоятельство, вместе с убеждением в ее великой пользе для всех, побудило меня к тому, чтобы сделать ее более известной в христианском мире.
Конечно, г-н Бакстер уже издал на тему самопознания собственный трактат – «О вреде незнания себя и о пользе самопознания», и я с признательностью им воспользовался. Но он, по своему обыкновению, рассуждает о теме исследования так пространно и многословно, вводя при этом массу всевозможных посторонних деталей и опуская суть, что я еще раз убедился в том, что самопознание заслуживает более правильного, подробного и методического изложения.
Я далек от мысли, что в предлагаемом мной трактате полностью сумел избежать тех же недостатков, что были замечены в книге этого замечательного писателя. Если же я не заслужу более строгих нареканий, то буду обязан этим своим благосклонным читателям, которые, надеюсь, осознают важность и обширность предмета моих исследований. Также почти невозможно остановить поток размышлений об этом предмете, который достоин пристального и полного внимания, и, конечно же, невозможно не выделить из него многие частности, имеющие тесную связь с главной целью, как это было мной сделано в главе XIV, в которой говорится о познании и наблюдении наших мыслей и управлении ими.
Надо понимать разницу между краткими, случайными отступлениями и углублением в посторонний предмет, далекий от основной цели повествования, вслед за разыгравшимся воображением; хороший вкус этого не извиняет, хотя и не будет возражать, если автор, идя по пути познания, сорвет на стороне несколько цветков и поспешит вернуться к предмету своего исследования.
Я должен попросить снисхождения читателей за частые ссылки на древних языческих писателей, что мне и самому кажется хвастовством, начитанностью, которые я так ненавижу. Но с трудами этих писателей я познакомился давно, и они-то как раз и обратили мое внимание на самопознание. В их афоризмах я нашел много здравого смысла, и это пробудило мое уважение; я даже не выдержал искушения выписывать из них многое, относящееся к предмету исследования. Впрочем, если читатель сочтет, что сноски отвлекают его от повествования, то может их и не читать, однако, при этом он лишится многих прекрасных мыслей и чувств, собранных в этих примечаниях.
Я припоминаю, что один из новых писателей был весьма недоволен тем, что Эдисон в своем «Зрителе» (Spectator) часто упоминает имя Платона, и назвал это «передачей мелочей с затаенной претензией на ученость, за что он заслуживает строгого порицания», - и, конечно, более строгого нельзя было ожидать под таким ничтожным предлогом. От читателя с таким утонченным вкусом я не могу ожидать пощады, но большинство, конечно, способно оценить, кто из этих двух заслуживает порицания в большей степени.
Цель моей работы – принести пользу молодым людям, особенно студентам и кандидатам на получение духовного звания, для которых (при хорошем изучении Слова Божия) нельзя найти более близкой и необходимой науки, чем предлагаемая мной в этом трактате – она выше всех других отраслей знания. Несомненно, главная цель философии, как естественной, так и нравственной, состоит в познании себя и Бога. Высшая наука – быть мудрым, а высшая мудрость – быть добрым, как говорил Марк Антоний.
Размышляя об этом, мне часто приходила мысль: как жаль, что такая важнейшая наука находится в полном пренебрежении. При новом методе воспитания, наставники и попечители, как в государственных, так и в частных училищах и семинариях, забывают о том, что нравственное образование более необходимо для лучшего воспитания молодежи, чем одно лишь рассудочное. Сократ придерживался этого же мнения и всю философию подчинял нравственности; он в большей степени заботился об исправлении нравов своих учеников, чем о том, чтобы обогатить их всевозможными сведениями, и смотрел на всякое знание, как на бесполезное, если в нем нет главной цели - сделать человека мудрым и добрым.
И без сомнения, если бы молодые люди имели счастье изучать великую науку – беречь свою добрую нравственность, управлять своими страстями и остерегаться слабостей, то, конечно же, извлекли бы намного большую пользу в жизни, нежели от интеллектуального знакомства с системами древней и новейшей философии.
На вопрос "Чему нужно в первую очередь обучать юношество?" Агесилай Спартанский весьма справедливо и умно заметил: «Обучать нужно тому, что им будет всего нужнее, когда они станут мужами». Если бы только одно это правило было введено в метод воспитания, то оно, конечно, принесло бы гораздо больше пользы нашей молодежи, чем то, как это обычно происходит. Доктор Фоллер заметил, что «труд, прилагаемый нами к изучению книг, в которых излагаются предметы весьма далекие от пользования ими в жизни, можно назвать трудолюбивой праздностью». И часто бывает так, что молодые люди могли бы практически воспользоваться наукой самопознания, но, к великому сожалению, этим знаниям они не были обучены. И существует ли вообще что-нибудь, в чем бы их так мало направляли добрыми советами, как в умении владеть своими страстями и предрассудками? И какое время жизни, как не ранняя юность, более пригодно для такого руководства, чтобы заложить основание для этой, хотя и трудной, но истинно полезной науки?
Мне могут сказать: долг и забота родителей состоит в том, чтобы наблюдать за своими детьми и исправлять их характер с самого детства, когда это удобнее всего. Но если этого не было сделано в самом начале (что нередко случается), то тем более необходимо позаботиться об этом. Это общая обязанность всех, кому поручена забота о детях, и на это надо смотреть как на самую важную и необходимую часть воспитания.
Один из великих богословов сказал: «Человек, преуспевающий преимущественно в науках, нежели в нравственности, в большей степени теряет, чем приобретает». Мы же от себя добавим к этому: тот, кто не преуспевает в улучшении своего нрава, наравне с приобретением знаний, тот не становится лучшим, потому что свои успехи в науках он должен соизмерять с исправлением своей нравственности и помнить, что он не станет истинно образованным человеком прежде, чем сделается мудрым и добрым, и не может считаться подлинным философом, пока не станет истинным христианином.
По какой же причине нравственная философия, столь уважаемая в древней академии, вынуждена была в новейшей уступить место натуральной философии, которая раньше считалась лишь вспомогательной наукой? Это оказывается не только непоследовательным, но и вредным в учебных заведениях. Ум и мысли получают в жизни такое направление, какое задают им в молодости, и поэтому так естественно совсем не обращать внимания и не заботиться о том, о чем нам никогда не говорили как о важном предмете. Следовательно, остаются в полном небрежении и неуважении такие вещи, какие, по сути, гораздо необходимее человеку, чтобы он стал более разумным, по сравнению с теми основами наук, которые мы выносим из школы или колледжа. И действительно, грустно видеть молодого, благородного человека, джентльмена, с блестящими способностями, который, окончив обыкновенный курс академических или университетских наук, живет в обществе, как раб своих страстей и предрассудков, которые росли вместе с его образованностью и о которых он будет впоследствии сожалеть или стыдиться, когда лучше познакомится с жизнью и человеческой натурой.
К несчастью, он может и за целую жизнь не приобрести того, что при правильном воспитании должен был получить в юности; ведь дурное воспитание – одна из причин того, что лишь немногие умеют владеть своими страстями.
У меня нет цели унизить какую бы то ни было отрасль человеческих знаний, но я был бы рад, если бы увидел уважение по отношению к самой полезной ветви науки – познанию сердца, открытию и исправлению вреднейших предрассудков и умению владеть своим темпераментом и страстями. Это самая необходимая наука, помогающая юноше стать истинно благородным человеком и христианином. Если в этом трактате найдется то, чем молодые люди могут воспользоваться, желая познакомиться с наукой, наиболее применимой к жизни, то я бы желал, чтобы эта книга оказывалась в их руках чаще для их же пользы.
Я ничего не могу добавить к сказанному, кроме пожелания, чтобы читатели простили меня за ту свободу, с которой я выразил свои чувства, и передать мой труд их чистосердечному и не легкомысленному вниманию, испрашивая на то Божье благословение.
(Продолжение)
Самопознание и главная цель философии, как естественной, так и нравственной. Главная цель философии состоит в познании себя и Бога. Нравственная философия. Смысл нравственности. Жизнь раба своих страстей и предрассудков. Познание сердца. Самопознание, открытие и исправление вреднейших предрассудков. Умение владеть своим темпераментом и страстями.
